Из писем политзаключенных России
Антон Галэта, 42 года.
СИЗО-2, г. Екатеринбург
До прямого столкновения с тюрьмой я считал, что понимаю людей, прошедших это испытание. Теперь имею более полное представление. Первое впечатление было основано на произведениях Солженицына и других, а также подкреплено мемуарами деда, которому «посчастливилось» отбыть «всего» 10 лет в лагерях за шпионаж. «Посчастливилось» потому, что его отец, мой прадед, в 1930 получил как антисоветчик 25 лет.
Учитывая, что оба они были украинцами, и тот факт, что я тоже за решеткой, есть некоторое параноидальное впечатление, что эта страна охотится за моей семьей. Кто следующий: моя дочь, внуки?
Алексей Дмитриев, 42 года.
СИЗО-5, г. Екатеринбург
Когда я два с половиной года назад попал в эти стены, поначалу подумал: наверное, это ошибка. Сейчас, мол, разберутся, отпустят. Потом мне адвокатесса сказала: «Не думай, что ты попал в сказку». Сказала, пытаясь склонить к признанию вины. Я ответил тогда, что по-моему, напротив, я в такую сказку попал, что Салтыков-Щедрин отдыхает. На этой «мажорной» ноте мы расстались. С тех пор говорю, что живу в сказке.
Анастасия Дюдяева, 47 лет.
СИЗО-6, г. Петербург
Сейчас я сижу в СИЗО, жду апелляции. Я художник, и мой муж сидит в другом СИЗО и тоже ждёт апелляции. Мы с ним подельники, он тоже художник, но более узкого профиля – художник-ювелир.
А я художник, который временно не может «похвастаться» своими работами, но в тюрьме я тоже рисую. Конечно, мне пришлось выбрать немного другие темы, и стиль поменялся. Мои рисунки более позитивные, чем раньше, но сейчас я здесь в изоляции… Я всегда была продуктивным художником, и здесь я нарисовала уже точно более ста работ: много набросков с натуры, портретов сокамерниц, наброски из зала суда, иллюстрация к финским сказкам и другие серии рисунков. Ещё я учу финский язык, занимаюсь каждое утро. Делаю зарядку на каждой прогулке, чтобы быть в нормальной физической форме…
В свой день рожденья в СИЗО я нарисовала свою семью, расставила все портреты вдоль кровати и разговаривала с ними, нарисовала каждому по куску торта, так мы отметили мой день рождения. Я тогда сидела в СИЗО при ФСБ в одиночной камере.
Меня осудили на три с половиной года, мужа – на три, но прокурор хочет, чтобы было по четыре года.
Андрей Едигарев, 62 года.
СИЗО-5, г. Екатеринбург
Я нахожусь в изоляторе один год пять месяцев. За это время контингент следственных изоляторов стремительно поменялся. Кроме возрастающего количества политзэков, серьезно увеличилось количество принимавших участие в конфликте. Они условно делятся на две группы: так называемые «сочинцы», самовольно оставившие части, они начали особенно активно поступать с весны 2024 года. Ну и те, которые придя на гражданку вновь совершили преступление. И те, и другие, мягко говоря, не стремятся возвращаться на фронт. Здесь есть ощущение, что фитиль, если и не зажжен, то спичка к нему уже поднесена.
Захар Зарипов, 40 лет.
СИЗО-1, г. Хабаровск
Я никогда не видел таких условий содержания, в которых якобы сидят в России: телевизоры, постельное бельё, прогулки по полтора часа, отоварка раз в неделю и так далее. В нашей реальности этого нет. Хлебная норма – 250 граммов в день и все остальные нормы во столько же раз меньше того, что положено. Знаете как у нас называют ужин? «Вечернее кладбище». Потому что состоит он из сечки на бульоне из рыбных скелетов.
Ангел Николаев 40 лет.
СИЗО-1, г. Хабаровск
Относительно времяпровождения в условиях изоляции. Важно не терять время, а заняться чем-нибудь таким, что в будущем принесет пользу. Особенно хорошо мотивируют окружающие люди, которые удовлетворяет лишь свои первоначальные потребности. Глядя на них, очень хочется не стать таким же. В обязательном порядке каждый день физические упражнения, чтение полезной литературы…
Очень хочется верить, что однажды этот кошмар закончится, и люди перестанут гибнуть напрасно, а вся страна освободится от тоталитарного режима.
Кирилл Никуленков, 19 лет.
СИЗО-8, Сергиев-Посад
У нас уже холода наступили, сегодня на прогулку в куртке выходил. Воздух и мороз напомнили о родном Архангельске. От этого стало легче.
Потом получил письма от вас, это меня согрело, спасибо вам огромное. Сожалею, что помогал политзэкам только финансово, надо было больше писать. В любом случае все впереди. Верю, что все будет хорошо.
Сергей Озеров, 52 года.
ИК-27, Кировская область
Я могу привести много примеров, как действуют ярлыки на сознание людей. Определённое клеймо: враг народа, террорист, экстремист и так далее. Я часто слышу это и вижу реакцию. Но на зло всегда есть добро.
И вот, когда меня задержали и начали прилюдно клеймить, моя мама не могла выйти на улицу и смотреть людям в глаза. И только после того, как признали меня политзэком, у нее внутри произошли перемены – она уже смело смотрит в глаза людям. Хотя бы ради этого стоит найти противовес злу.
Дмитрий Томилин, 23 года.
СИЗО — 5, г. Екатеринбург
Знаете, иногда ловлю себя на мысли: вот как классно посмеялись с мужиками, вкусно поел сегодня, а ещё и в душ пойду. И тут как удар: какой душ, какие мужики? Я в тюрьме, всё это не норма, есть жизнь лучше, и она на воле. Иногда страшно забыться, а иногда думаешь, что так легче. А как вы думаете, лучше забыться и смириться, или все же почаще вспоминать волю?
